Этот приказ означает, что Управление программ содействия, в состав которого входит пресс-служба ФСБ, которая называется «Центр общественных связей», получило право на организацию мероприятий, которые ограничивают права граждан, а именно – право на частную жизнь, на неприкосновенность жилища и другие права. Говорит это о том, что теперь руководитель того подразделения ФСБ, которое имеет дело с журналистами, имеет право организовывать прослушку, ставить на слежку и, возможно, даже проводить негласные обыски. Поскольку это управление занимается исключительно журналистами и не замечено в борьбе с террористами, со шпионами (для подобных задач существуют свои подразделения ФСБ), то, видимо, речь идет о том, что клиентами всех этих мер будут журналисты и все эти меры будут приниматься управлением программ содействия против журналистов.
Приказ директора ФСБ подписан директором Александром Бортниковым, и это не является слухами, домыслами или внутренней информацией неназванных источников. При написании заметки я запрашивал «Центр общественных связей», пытаясь прояснить вопрос, является ли управление программ содействия оперативным подразделением. Все подразделения ФСБ являются оперативными либо обеспечивающими. Обеспечивающие – это ведомственная медицина, капитальное строительство и, как считалось до последнего времени, – пресс-служба. А оперативные – это те, кто занимается борьбой с терроризмом, шпионами и другими преступниками и имеют право не только проводить эти мероприятия – прослушку и слежку, – но и вербовать людей.
Меня, естественно, заинтересовал вопрос: что, если управление программ содействия наделено правом проводить эти мероприятия, то, может, это – оперативное подразделение? Может, оно имеет право еще и вербовать? И, когда я задал этот вопрос, мне сказали, что это регулируется внутренними документами и никто не намерен отвечать на эти вопросы. На этом разговор был закончен. Видимо, в ФСБ считают возможным в одной структуре сосуществование пресс-службы, которая отвечает на запросы журналистов (и, таким образом, предполагается, что информация, выдаваемая журналистам, является правдивой) и подразделения, которое занимается оперативной работой, – слежкой, вербовкой, дезинформацией. И тогда это говорит о том, что доверять информации, выходящей из этого подразделения, можно с очень большим трудом. Я напомню, что когда два года назад НАТОвские структуры в Афганистане попытались слить вместе подразделения по психологической войне (в переводе на русский – по дезинформации противника) с пресс-службами, то это вызвало огромный скандал – вплоть до угрозы со стороны Германии выйти из состава НАТОвских структур в Афганистане, – это подрывало доверие к той информации, которая распространяется пресс-службой. У нас, видимо, считается нормальным не только это, но и то, что подразделение, имеющее отношение к журналистам, может еще их прослушивать.
В настоящей момент реакции на публикацию не было, но я не исключаю любую, могут быть любые варианты. Я сомневаюсь, что будет выдано какое-то вразумительное объяснение для журналистов. Я сомневаюсь, что ФСБ попробует оправдаться и объясниться, – это не тот способ, который применяется в ФСБ в последние годы. 2009-й год был первым годом, когда директор ФСБ отказался по существу от многолетней практики отчитываться перед журналистами за результаты деятельности своего ведомства. Это был первый год, когда ко дню чекиста ФСБ не провела пресс-конференции. Подобная практика отчетов существовала, по крайней мере, последние десять лет – точно. На нее обычно приходил директор и в кругу главных редакторов выдавал некий текст, где было количество схваченных шпионов, террористов... Мы можем говорить о том, что ФСБ не считается с публикой.
Насколько я знаю, опыт использования журналистов в своих целях существует во многих спецслужбах мира. В Англии существует узкий круг журналистов, которых по различным поводам приглашают в МИ-5 и МИ-6 и дают какие-то документы. В 1990-е годы и в начале 2000-х в практике ФСБ такое тоже было: был пул приближенных журналистов (меня тоже туда приглашали в 2000 году, тогда я работал в «Известиях»). Но это – одно, это – попытка манипулирования журналистами, которые с открытыми глазами соглашаются. (Если тебя приглашают на закрытую встречу в спецслужбу – ЦРУ это, ФБР или МИ-5, ты предполагаешь, на что ты идешь – тебе дают эксклюзивную информацию и это больше нужно спецслужбам, чем тебе. И в обмен на эксклюзивный доступ ты соглашаешься, что тобой и твоим изданием манипулируют).
В данном случае же мы говорим о том, что пресс-служба и подразделение, в состав которого входит пресс-служба, получила полномочия по негласному контролю за журналистами – теми, кто на это совершенно не согласны. И были бы против, если бы узнали, что их телефоны прослушиваются. И это – принципиальная разница. И вот о том, чтобы пресс-службы Ми-5, Ми-6, ФБР или ЦРУ занимались бы прослушкой журналистов, я никогда не слышал. Думаю, это вызвало бы гигантский скандал в СМИ соответствующих стран. Оперативные подразделения того же ЦРУ или Пентагона могут прослушивать журналистов, заподозрив утечку информации. Если ведомство заподозрило, что важная информация утекла в The New York Times и поэтому решило кого-то прослушать, то это тоже будет выходом за флажки, но это как-то объяснимо. А вот когда пресс-служба этим занимается, я считаю, это – уникальная практика. Много лет ходили различные слухи, что пресс-служба занимается выявлением авторов под псевдонимами, внедряются, пытаются устанавливать доверительные отношения с журналистами, но это были слова. А в данном случае мы имеем дело с документом, подписанным директором ФСБ.
Главный редактор сайта Agentura.ru Андрей Солдатов (Источник - Slon.ru)