— Андрей Алексеевич, что подразумевается под понятием инвестиции?
— Есть каноническое понимание инвестиций, которое можно прочитать в любом учебнике по макроэкономике. Это вложение в основной капитал, то есть, в технологии, в оборудование, в недвижимость, в землю, частично, в кадры. Это в узком и самом правильном смысле. Инвестиции обычно делят на «прямые», то, о чем я только что сказал, и, так называемые, портфельные инвестиции, то есть, вложения в ценные бумаги. Прямые инвестиции делаются для того, чтобы организовать производство и получать от этого прибыль, портфельные инвестиции — для последующей перепродажи ценных бумаг. В последнем случае инвестор, как правило, не претендует на управление делами компании или участие в них, его интересует только движение курсов акций. При этом все страны, особенно развивающиеся, борются за приток иностранных инвестиций, потому что помимо денег, это еще и современные технологии, высокий уровень менеджмента, корпоративной культуры и финансовой отчетности. Все это часто не менее важно, чем финансовые ресурсы.
— Оправдано ли стремление привлечь инвесторов любой ценой?
— Здесь есть абсолютно полярные точки зрения: одна — иностранный инвестор хорош сам по себе. Эта точка зрения базируется на том, что иностранные инвестиции — это не просто деньги, с ними приходят новые технологические приемы, возможности экспорта продукции. Вторая точка зрения — иностранные инвестиции нужно резко ограничить. В основном, ее придерживаются «левые» политические силы, пропагандируя расхожий тезис «распродажа родины». Может быть, минимальный резон в этом есть (если говорить о том, что стратегические решения принимаются за пределами нашей страны), но он, подчеркиваю, ничтожен. Современный опыт экономического развития и глобализация мировой экономики говорят о том, что этот тезис ошибочен. Например, в США значительная часть экономики принадлежит японскому и арабскому капиталу, но это никак не отражается на безопасности Америки.
— Существует мнение, что основной поток иностранных инвестиций — это наши же деньги, вывезенные из страны за последнее десятилетие. Безжалостная статистика говорит, что основными странами, вкладывающими деньги в российскую промышленность, являются Кипр, Люксембург, Нидерланды…
— Действительно, немалая часть формально зарубежных инвестиций — это российские деньги, возвращающиеся на родину под иностранным, часто оффшорным флагом. На мой взгляд, нет ничего плохого в том, что российские бизнесмены, поверив в то, что предпринимательский климат в России улучшается, стали возвращать деньги в страну. Оборотной стороной этой медали является то, что у нас относительно мало прямых инвестиций, их всего 20—25%. Наиболее популярны непрямые инвестиции, то есть, в форме кредитов, самой подвижной форме, когда их проще всего забрать обратно. Это означает, что люди пришли, но не уверены, что надолго. Увы, сейчас и этот поток почти иссяк. Мы наблюдаем усиление вывоза капитала.
— К сожалению, нередки случаи обмана и без того напуганных иностранных инвесторов. Люди вкладывают деньги, а потом их просто отстраняют от бизнеса, пользуясь незнанием иностранцами российской специфики и крайней запутанностью российских законов. Понятно, что это отрицательно сказывается на инвестиционной привлекательности нашей страны. Как быть с этим?
— Инвестиционная привлекательность нашей страны пока довольно низка. Мы не должны обольщаться тем, что ведущие рейтинговые агентства присвоили России кредитный рейтинг инвестиционного уровня. Это говорит всего лишь о том, в России большой золотовалютный резерв, что обеспечивает ей возможность уверенно расплачиваться по долгам и обязательствам. Не более того. Западные предприниматели оценивают инвестиционный климат России очень скептически. Они выдвигают два основных фактора: высокий уровень административного давления на бизнес и коррупцию. Недавно в рамках Консультативного совета по иностранным инвестициям при Правительстве РФ было опрошено примерно 190 крупных западных компаний, которые давно работают в России, 93% из них поставили на первое место в качестве препятствия для экономического роста именно административное давление и коррупцию. Ответ на то, как с этим бороться, банален, но жизнь от этого, к сожалению, не меняется. Во-первых, совершенствовать законодательную базу. В этом плане кое-что уже сделано — например, новый Закон о банкротстве, защита прав миноритарных акционеров. Во-вторых, наша основная проблема — некомпетентность и коррумпированность судов. Наверное, Россия единственная страна в мире, где разные суды могут выносить диаметрально противоположные решения по одному и тому же делу. У нас в рамках корпоративных войн сейчас используется не рэкет, не бандиты, а судебная система вкупе с судебными приставами и правоохранительными органами. Например, какой-нибудь суд республики Алания выносит одно решение, а через две недели суд, предположим, Читинской области по этому же делу выносит противоположное решение. Выписываются исполнительные листы, а судебные приставы по очереди по иску то одного, то другого акционера захватывают предприятия. Ну и самое больное место — наши государственные органы напрямую участвуют в пределе собственности.
— Поэтому у иностранных и российских инвесторов нет никаких гарантий защиты?
— Есть. Но это уже другие правила игры. Если раньше были бандитские «крыши», то теперь этим занимаются правоохранительные органы. Естественно, это не афишируется. Коммерсанты обращаются за помощью к «своим» сотрудникам прокуратуры, ФСБ или милиции, которые, в свою очередь, вступают в противостояние с «чужими» представителями закона. Вот такая «защита». Ну и пресса тоже активно участвует в корпоративных конфликтах.
— Всегда ли можно отследить движение инвестиционных средств? То есть, часты ли случаи разворовывания денег?
— Необходимо четко разделить: есть бюджетные средства, эффективность использования и сохранность которых до сих пор остаются большой проблемой, а есть частные, с которыми все не так просто. Кстати, сегодня идут горячие споры о том, как быть со стабилизационным фондом, многие утверждают, что само его создание крайне вредно, потому что деньги выводятся из экономики и замораживаются. Один из аргументов внутри самого правительства в пользу сбережения средств фонда — если эти деньги направить на инвестиции, то часть их обязательно разворуют. Пока они лежат в виде иностранных ценных бумаг, то находятся в сохранности, а, направив их в экономику, можно с большой вероятностью часть потерять. С частными инвестициями сложнее. Так просто, напрямую, украсть у инвестора деньги невозможно, и тем не менее. Для примера можно вспомнить нашумевшее дело ЮКОСа. Я не хочу сказать, что Ходорковский без греха, но важно другое. Наша система показала, что за два года вполне можно разорить одну из самых преуспевающих российских компаний. Те же методы используются в регионах, только масштабы другие. У власти сегодня достаточно рычагов, чтобы обложить компанию неподъемными налогами и другими поборами и в итоге разорить, а потом забрать активы себе. Слава богу, что есть достаточное количество умных губернаторов, которые не хотят резать курицу, несущую золотые яйца, потому что сильное предприятие — это налоги в бюджет, это рабочие места, это престиж края.
Самая главная проблема, на мой взгляд, в том, что при той системе налогообложения, которая сегодня существует, 99% наших предпринимателей «на крючке», и при желании за налоговые прегрешения любого можно привлечь. Тот же Ходорковский просто использовал лазейки в налоговом кодексе, причем, формально юридически он был прав. Все это происходит из-за чрезмерного налогового бремени, крайней запутанности налоговых процедур и диссонанса между бухгалтерским и налоговым учетом — мы единственная страна в мире, где по бухгалтерскому учету значатся убытки, а по налоговому — задолженность по налогу на прибыль. Это заставляет предпринимателей крутиться и уходить от налогов.
Правда, здесь очень важно следующее обстоятельство. Одно дело, когда к предпринимателям искусственно придираются, изыскивают любые способы давления, и совсем другое, когда они действительно уходят от налогов или нарушают определенные нормы санитарно-эпидемиологического контроля. В этом случае предприниматель весьма уязвим. Зачем и почему к нему придираются, это другой вопрос, но, еще раз повторюсь, у нас так построен бизнес, что любому предпринимателю можно предъявить претензии. Особенно тому, кто явно не соблюдает установленные правила. Например, если где-нибудь в казарме солдаты в свободное от службы время по велению начальства разливают воду из ржавого крана, добавляют патоку, краситель, пакуют в красивые бутылки и называют это «Пепси-колой», то этот бизнес особенно уязвим, но при этом чрезвычайно выгоден. Часто люди сами создают условия для того, чтобы рано или поздно к ним пришли и потребовали свернуть производство.
— Получается, что любого предпринимателя можно привлечь к ответственности или использовать в своих интересах?
— Да. Именно так. Но только потому, что сама система так построена, а не потому, что все предприниматели генетически жулики.
— В таком случае, как быть с заявлениями некоторых губернаторов о том, что инвестиционный климат в их регионах самый, что ни на есть, благоприятный? Неужели это только красивые слова?
— Не только. Скорее всего, эти губернаторы просто не пользуются вышеперечисленными рычагами, а действительно работают во благо своего региона.
— На общем фоне это выглядит странно. От чего это зависит? От личной честности?
— Я думаю, есть много факторов. К счастью, на самом деле есть люди, желающие, чтобы их область активно развивалась, например, губернатор Свердловской области Эдуард Россель. Я его хорошо знаю, он действительно созидатель, он активно привлекает инвесторов, создает для них условия. То есть, вы понимаете, человек одержим идеей развивать область, он всеми силами старается сделать государственные проекты успешными и прибыльными.
— Хорошо, положительный пример вы назвали, а отрицательный?
— Я могу сказать только то, что у нас есть регионы-доноры, и на это есть объективные причины, у кого-то богатые природные ресурсы, у кого-то с советских времен остался промышленный или сельскохозяйственный потенциал. А есть регионы, например, Тува, в которых 90% бюджета формируется за счет субсидий из федерального бюджета. Да, это всегда был отсталый регион, и он так и не продвинулся в своем развитии, не стал экономически привлекательным.
— Получается, что отсталость региона — это показатель его экономической непривлекательности, а не того, что там средства пропадают?
— Я бы привел такой абстрактный пример. Чиновник, находящийся на любом уровне, решает для себя, что важнее — взять сразу и много от одного предпринимателя или постараться развить бизнес, сделать его высокодоходным и брать с него в меру, но постоянно. В первом случае, можно единовременно получить хороший доход, но потом остаться у разбитого корыта, а во втором — работать стабильно, прибыльно и долго. Определяющую роль, наверное, играет человеческая психология. В первом случае мы наблюдаем психологию временщика.
— Кто находится в более выгодном положении — российские или западные инвесторы?
— Я думаю, они находятся в равных условиях, хотя все очень индивидуально, и никакой закономерности нет. Только российские предприниматели, возможно, несколько лучше знают нашу действительность и наши законы, а у иностранцев больше денег для долгосрочных вложений, да и для взяток. Кроме того, все зависит от компании: если это крупная фирма, у нее больше возможностей в случае конфликта обратиться за помощью на «самый верх», чтобы решить ситуацию мирно, договориться с местным губернатором или даже в Москве. Из-за этого к нам не идут малый и средний иностранный бизнес, который наиболее динамичен и во всем мире является носителем технического прогресса. Им труднее решать серьезные проблемы, противостоять несовершенствам российской системы, они, в конце концов, не могут просить помощи в Кремле.
— А что, серьезные проблемы можно решить только в Кремле?
— Нет, не только. Можно договориться с местной администрацией, все зависит от масштаба проблемы.
— Какие инвестиции выгоднее для нашей экономики — российские или западные?
— Сегодня мы наблюдаем специфическую ситуацию, когда на Россию льется «золотой дождь» нефтедолларов, наша экономика не в состоянии его переварить, в том числе, из-за неблагоприятного инвестиционного климата. Параллельно с этим идет массовый вывоз из страны капитала, это означает, что люди не хотят оставлять здесь деньги. Для нас на сегодняшний день не так остро стоит вопрос денег (в России хватает своих средств), намного серьезнее проблема недостаточного развития высоких технологий и профессионального менеджмента. Иностранные инвестиции привлекательны для нас возможностью выхода на мировые рынки. Но мало кто хочет вкладывать деньги, как я уже отмечал, предприниматели просто боятся. Поэтому сегодня наиболее важно решать эту проблему на самом высоком уровне, для всей страны. Пора дать позитивный импульс для развития российского бизнеса, в первую очередь, ограничить отрицательные аспекты, о которых мы говорили. Безусловно, полностью победить коррупцию невозможно, но у власти есть инструменты, чтобы свести ее к минимуму. На это нужна политическая воля!