Меняю квартиру на сарай с доплатой
По словам юристов, одной из наиболее распространенных категорий судебных дел являются незаконные сделки с квартирами детей-сирот. Согласно существующему законодательству, по достижении 18-летнего возраста каждый подросток, оставшийся без попечения родителей, обязан получить в свое распоряжение жилплощадь. Тем самым государство помогает и без того хлебнувшим горя подросткам адаптироваться к реальной взрослой жизни. Но, как показывает практика, с момента выхода из детского дома начинаются самые настоящие «взрослые» проблемы.
Типичную для нашего времени историю нам рассказал сотрудник правозащитной организации, на счету которого десятки дел о махинациях с квартирами детей-сирот. С детства Паша П. (по делу проводится проверка, поэтому имени ребенка мы назвать не можем) жил, окруженный полным набором родственников: мама, сестра и даже дедушка с бабушкой. Все члены дружной семьи пили так, что забывали о ребенке на несколько дней. Так родители Паши были лишены родительских прав, ион попал в интернат.
Сейчас подростку уже 16 лет, и о дальнейшей его судьбе, возможно, никто бы и не вспомнил, если бы не нашлись сердобольные сотрудники интерната, которые обратились «куда следует». Затребовав в интернате все документы по этому делу, сотрудникам правозащитной организации удалось установить следующее. Удачно избавившись от ребенка, родители, не долго думая, решили поменять квартиру. То ли денег на водку не хватало, то ли жить в четырехкомнатной квартире стало скучно, но дедушка пишет заявление примерно следующего содержания: «Прошу произвести обмен квартиры, в которой я зарегистрирован и в которой проживает моя семья из пяти человек, на однокомнатную». Интересно, что на этом заявлении нет даты, оно не заверено нотариально. Нечеткая ксерокопия, которую нам продемонстрировали правозащитники, действительно больше похожа на фикцию.
Денег, вырученных за столь выгодный обмен, родственникам показалось мало. В скором времени в однокомнатную квартиру прописывают совершенно постороннего человека, а прописанную в ней сестру Паши выселяют в полуразрушенный дом в Смоленской области. Во время всех этих обменов и переездов скоропостижно умирают все родственники, за исключением старшей сестры, которой достался дом «в экологически чистом районе». История умалчивает, добралась ли женщина до того дома…
Среди документов, хранящихся в пухлой папке по делу об этой сомнительной сделке, есть решение прокуратуры о признании ордера обмена недействительным, а также договор купли-продажи, в котором значится, что данная квартира принадлежит постороннему гражданину. Примечательно, что новый жилец произвел в квартире ремонт, и оставил после себя задолженность по квартплате в размере 7 тысяч рублей. И оплачивать ее придется подростку по выходе из интерната.
Всего этого можно было бы избежать, если бы органы опеки проверяли жилищные условия детей, живущих в интернате. Очень часто дети-сироты или дети, чьи родители лишены родительских прав, имеют, так называемое, закрепленное жилье. Ведь жил где-то ребенок, до того как попал в интернат? Туда он и должен вернуться по достижении 18-летнего возраста. Но в реальности все выглядит намного прозаичнее. Родители-алкоголики чаще всего продают и меняют жилплощадь, прописывают в квартиры Бог знает кого, а детям, вернувшимся в родные пенаты, остается только надеяться на то, что их хотя бы пустят на порог дома. Но это случается крайне редко.
«В этом же интернате мы попросили все дела, касающиеся детей-сирот. Нигде, ни в одном деле не было проверки жилищных условий, которую они обязаны делать дважды в год. Если мамаша, к примеру, разрушает это жилье, они должны ее вышвырнуть, Жилищный кодекс сегодня позволяет это сделать. Мы сейчас как раз пишем по этому исследованию акт о том, что из 37 детей, 36 имеют закрепленное жилье, состояние которого никогда не проверялось», - говорят правозащитники.
Из года в год в докладах о деятельности Уполномоченного по правам ребенка в городе Москве упоминаются одни и те же факты нарушений, связанных с жильем детей-сирот. Дело в том, что органы опеки и попечительства во многих случаях не способны защитить права детей. Первопричиной является отсутствие единой практики применения законодательства и единого контролирующего органа. С контролем в этой области вообще все так запутанно, что найти виноватого и того, кто должен соблюдать интересы ребенка, очень сложно.
Простой пример. Деятельность приютов и интернатов должны контролировать органы опеки и попечительства. В правозащитной организации, куда мы обратились за разъяснениями, нам продемонстрировали явное несоответствие основного закона РФ, то есть Конституции, и Гражданского кодекса РФ. Ст. 71 Конституции РФ гласит: «в ведении РФ находятся <…> регулирование и защита прав и свобод человека». То же положение касается и субъектов федерации. А вот в Гражданском кодексе указано, что уже органы опеки и попечительства осуществляют защиту прав недееспособных детей, детей-сирот, а также детей, оставшихся без попечения родителей. Возникает вопрос: почему местным органам самоуправления поручены функции федеральных органов власти? Выходит, что над органами опеки контролирующего органа нет. Кроме, естественно, прокуратуры. Но это только в том случае, когда обнаруживаются нарушения. А как их обнаружить, если органы опеки сами себе хозяева?
Вот и получается, что из-за бюрократической неразберихи некоторые безответственные сотрудники органов опеки позволяют себя «невинные шалости» в виде махинаций с недвижимостью, которая сейчас в большой цене.
Очнулись – ни денег, ни квартиры
Чаще всего нарушения, которые удается фиксировать правозащитным организациям и московскому аппарату Уполномоченного по правам ребенка, сводятся к нежеланию следить за имуществом, принадлежащим детям, оставшимся без попечения родителей. Пример с квартирой подростка Паши в этом смысле весьма показателен. Органы опеки дают согласие на совершение сделок с квартирами, в которых прописаны дети-сироты, не проверив истинных причин, побудивших родителей продать жилье.
Если вопрос касается родителей, не лишенных родительских прав, то тут вообще никого не волнует, кому и зачем продаются заветные квадратные метры. В лучшем случае разрешение на продажу квартиры дается при условии приобретения детям другого жилого помещения или при условии открытия на имя несовершеннолетних счетов и зачисления на них стоимости проданных детских долей. Однако ни то, ни другое ни в коей мере не гарантирует реальной защиты прав детей, так как в случае неисполнения этого условия никаких правовых последствий не наступает. Факт приобретения детям другого жилого помещения или открытия счетов на имя несовершеннолетних органами опеки не контролируется. Да и деньги имеют свойство обесцениваться. Особенно если расчет произведен в североамериканской валюте. Не говоря уже о стоимости квадратного метра столичной недвижимости.
Если органы опеки дают разрешение на обмен жилого помещения, то никто опять же не удосуживается проверить состояние нового дома. Хотя делать они это обязаны. Как правило, свежеприобретенное жилье оказывается намного хуже того, в котором проживала семья. Скажем, жил себе ребенок в роскошных московских апартаментах, доставшихся по наследству от бабушки, а потом несчастье привело его в детский дом. Но, достигнув совершеннолетия, подросток вряд ли вернется в комфортабельную квартиру. В лучшем случае, ему обеспечат сарай в ближайшем Подмосковье. Подобного рода нарушения закона никого не останавливают.
1 января 2005 года стала действовать новая редакция пункта 4 статьи 292 Гражданского кодекса РФ, в соответствии с которой органы опеки и попечительства, за исключением незначительного числа случаев, фактически отстранены от дачи согласия на совершение сделок с жилыми помещениями, в которых проживают на правах пользователей несовершеннолетние члены семьи собственника жилого помещения.
Но стало еще хуже. Сотрудники аппарата Уполномоченного по правам ребенка в городе Москве отмечают, что эта новация уже привела к массовому нарушению жилищных прав несовершеннолетних по всей стране.
Социально неблагополучные слои населения, к которым, как правило, принадлежат родители, лишенные родительских прав, имеют привычку прописывать на свою жилплощадь приезжих из бывших советских республик. О девочке Юле нам рассказали активисты движения «Солнечный круг». Мать и тетка девочки пили. Злоупотребив в очередной раз крепкими алкогольными напитками, мать Юли прописала в свою квартиру некоего субъекта. Пикантность ситуации заключалась в том, что мать и тетка девочки даже и не подозревали, что у одной из женщин давно стоит штамп в паспорте, свидетельствующий о регистрации брака с господином, носящим звучную кавказскую фамилию. Вскоре после обнаружения этого факта обе женщины скоропостижно скончались, а новый жилец с семьей спокойно вселился в приобретенную сомнительным способом квартиру. Естественно, что ребенку, который по факту смерти родственников превратился в единоличного собственника жилья, никакой квартиры не досталось.
Сотрудники детского дома, в котором жила Юля, рассказали об этой истории в передаче «Солнечный круг». После чего началась настоящая война за квадратные метры. В итоге суд вынес решение в пользу Юли и ее сестры, а незаконно прописанный гражданин был выселен из квартиры. Если бы в эту криминальную историю не вмешались адвокаты, то ни в чем не повинный ребенок превратился бы в бомжа.
С молчаливого согласия органов опеки, в прямые обязанности которых входит защита прав детей-сирот, с жилплощадью детдомовских детей творят все, что душа пожелает. Возвращаясь к судьбе подростка, оставшегося без четырехкомнатной квартиры, заметим, что, по нашей информации, в настоящее время в оставшейся в результате обмена квартире проживает одна из сотрудниц приюта. Того самого, в котором по сей день находится подросток. И такие случаи совсем не редкость.
Как мы уже говорили, жилье детям-сиротам положено по закону. Если ребенок остался сиротой, и у него нет закрепленного жилья, или, скажем, от малыша отказались в роддоме, то государство обязано предоставить ему по достижении 18-летнего возраста жилье. Причем, не оговаривается, какое жилье, все зависит от субъекта федерации, который и должен обеспечить детей-сирот жилплощадью.
Грубо говоря, если субъект федерации богатый и щедрый, то ребенку повезло – ему достанется целая квартира. А в каком-нибудь дотационном регионе, максимум на что может рассчитывать подросток – комната в общежитии. Кроме того, квартиры, предоставляемые выпускникам детских домов и финансируемые за счет областных бюджетов, не всегда приобретаются на первичном рынке. Не каждый субъект федерации может себе такое позволить, поэтому многие довольствуются рынком вторичного жилья. Вернее, попытки организовать покупку вторичного жилья были, но успехом, по всей видимости, нигде не увенчались. Камнем преткновения стал вопрос: а как оценивать такое жилье? Кто будет диктовать цены на квартиры для нуждающихся детей?
Однако найти лазейку в любом законе всегда можно. Скажем, у ребенка нет закрепленного жилья, и он претендует на право получения квартиры или комнаты. Для этого по закону он должен быть поставлен на учет на улучшение жилищных условий. Естественно, в детских домах и интернатах никто об этом не думает. Несмотря на то, что органы опеки должны беспокоиться о своевременной постановке детей «на очередь».
Как отобрать квартиру у ребенка?
Проще, чем конфету. Дорогая столичная недвижимость, оказавшаяся в неумелых руках детей-сирот, привлекает «черных» риелторов, которые выстраиваются чуть ли не в очередь за вожделенными «сиротскими квартирами». Схемы мошенников просты. Выпускнику московского детского дома выделяется, как правило, однокомнатная квартира, и что с ней делать дальше большинство бывших детдомовцев не знает. Они не приспособлены к самостоятельной жизни, не умеют оплачивать счета за коммунальные услуги. «Черные» риелторы готовы подтолкнуть несмышленого подростка в любую долговую яму. Не секрет, что бывшие детдомовцы – подростки сложной судьбы, в жизни которых было все: начиная от клея «Момент» и заканчивая проституцией и откровенным криминалом. Таких детей очень просто совратить бытовым пьянством, игрой в карты, приобщить к наркоторговле. А дальше, погрязшие в долгах, запуганные, морально раздавленные сироты подписывают квартиру хоть черту.
Такие ситуации возникали сплошь и рядом, пока до московских властей, наконец, не дошло, что выделяемые из бюджета деньги идут не на улучшение жилищных условий бывших детдомовцев и не на их социальную адаптацию, а на обогащение мошенников. Как водится, приняли радикальные меры. Квартиру теперь не оформляют в собственность выпускников интернатов. Только по истечении пятилетнего срока, когда подросток сможет доказать обществу, что он стал нормальным, социально адаптированным гражданином, ему позволят переписать жилплощадь на свое имя. Инициатива была хорошая, но получилось как всегда. Никто не запрещал квартиру обменивать.
Выгодный диагноз
В арсенале квартирных мошенников есть и другие, более жестокие способы отъема «сиротской» собственности. Цепочка получения каждой конкретной квартиры весьма запутана, но выглядит приблизительно следующим образом.
Еще в интернате ребенку ставят самый распространенный в этих учреждениях диагноз – олигофрения. Причем, субъективность такого диагноза очевидна. Во-первых, любой ребенок попадает в детский дом не от хорошей жизни. Если родители пьют, то понятно, что никакого внимания ребенку не уделяется. И это вовсе не значит, что такой ребенок болен, просто им никто не занимался. Во-вторых, в государственных интернатах уследить и воспитать каждого не возможно. Отсюда диагноз.
Нам удалось посмотреть видеозапись, сделанную в интернате, где живут люди с различными психическими отклонениями. Попасть в такое заведение несложно: в обычном интернате ребенку ставят диагноз «не может проживать самостоятельно», и он отправляется во «взрослый» интернат, обратного пути откуда уже нет.
По словам сотрудника правозащитной организации, попадающих туда девочек стерилизуют. Одна из девушек добровольно согласилась на стерилизацию, потому что понимала, что выйти из интерната она никогда не сможет, а родить в интернате не дадут. Жильцам этого учреждения не позволяют получать образование, заниматься хоть каким-нибудь полезным для общества делом. «Неужели диагноз ставится намеренно?» – такой вопрос мы задали правозащитникам. «Вы поймите, дети есть дети, и не все в их поведении является отклонением» - ответили нам.
Дальше все просто. Опекуном психически нездорового ребенка является администрация интерната. Как только ребенок (у которого диагноз стоит только в медицинской карте) получает право на заветные квадратные метры, ему предоставляют жилплощадь, которую он может оформить в собственность только по истечении, как мы уже говорили, пятилетнего срока. За это время руководство интерната «вспоминает» о диагнозе выпускника, и он надежно помещается в интернат для взрослых с психическими отклонениями. И… квартира у вас в кармане. Разумеется, это лишь теоретическая цепочка, но, думается, что таким способом пользуются многие охочие до чужого добра мошенники. Во всяком случае, услышав от нас предположение об этой, в общем-то незамысловатой схеме, правозащитники закивали головами. Да, и такое бывает.
Мертвые души
Сотрудник аппарата Уполномоченного по правам человека, просивший не упоминать его имени, рассказал нашему корреспонденту историю, которая как нельзя лучше характеризует ситуацию с защитой прав детей в нашей стране.
«Пришел к нам некий гражданин в 2002 году и сообщил, что в Подольском районе есть девушка, которая уже практически осуждена за угон. Когда мы стали разбираться, выяснилось, что девушка не имеет ни свидетельства о рождении, никогда нигде не училась – и вообще, юридически она не существует. Как нам удалось узнать, девочка родилась в 1985 году в Москве у мамаши, которая уже четырежды лишена родительских прав. Отец забрал всех этих детей и уехал. Счастливая и необремененная семьей дама осталась со своим сожителем в четырехкомнатной квартире. Не проходит и нескольких месяцев, как сильно пьющая женщина рожает еще одного ребенка. Девочке придумали имя, и на этом запас родительской заботы иссяк. Регистрировать ребенка никто и не думал, потому что мамаша потеряла паспорт и не желала его восстанавливать.
Когда пришло время идти в школу, ребенка оформили по документам старшей дочери. В школе девочка проучилась несколько месяцев, пока у мамаши опять не кончились деньги, и она не решила продать квартиру. Семья уезжает Бог знает куда. Вот объясните мне, где были органы опеки, когда давали согласие на продажу квартиры?
Разумеется, и на новом месте ничего не меняется: мать пьет, ребенок пропадает на улице, в школу, естественно, не ходит. Девочку неоднократно задерживают правоохранительные органы, и… опять отдают матери. С какой стати? Где документы о том, что эта, извините за выражение, тетка, и есть ее мать? Где свидетельство о рождении? Дело кончилось тем, что девочку осудили. Кого они судили, если у нее нет документов? У девушки сильнейшие отклонения в развитии, полная алкоголизация организма. Единственное, что мы смогли для нее сделать, это восстановить документы с помощью сотрудников СИЗО. А дальше что? Жизнь-то у нее почти кончилась. В этот процесс можно было вмешаться намного раньше, если бы органы опеки следили за этой подозрительной семьей. Ведь дело происходило не в Москве, а в маленькой деревне, где все друг друга знают. Непонятно, почему прокуратура и правоохранительные органы не вмешались, когда ее неоднократно задерживали? Почему не отправили в детский дом?»
P.S. Депутат Мосгордумы (курирующий вопросы защиты прав детей, оставшихся без попечения родителей!), к которому мы обратились с просьбой рассказать о ситуации с предоставлением жилья детям-сиротам, так и не нашел времени с нами встретиться. Лишний раз нам продемонстрировали нежелание власти заниматься проблемами детей, защитить которых просто некому.
Официально
(из доклада Уполномоченного по правам ребенка по г. Москве (2005 год))
2005 год стал годом подведения и обсуждения итогов глобального всемирного исследования проблемы насилия в отношении детей, которое проводилось под эгидой Генерального секретаря Организации Объединенных Наций.
Результаты исследования свидетельствуют о том, что российское государство не выполняет обязанности, содержащиеся в международных и национальных документах по защите детей от всех видов насилия, в том числе от физического, психического и морального насилия в семейном окружении, школе, на улице по месту жительства, в государственных детских учреждениях для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.
Исходя из обязательств, принятых Российской Федерацией по итогам регионального консультативного совещания 6-7 июля 2005 года в Любляне, нашей стране надлежит осуществить целый ряд незамедлительных действий, связанных с предотвращением насилия в отношении детей.
Много вопросов возникает к деятельности Городской медико-психолого-педагогической комиссии, которая зачастую играет зловещую роль в судьбе детей-инвалидов, особенно детей-сирот. Именно она осуществляет дифференцированный отбор детей с недостатками в умственном развитии в специальные (коррекционные) образовательные учреждения для умственно отсталых детей, в том числе решает вопросы о направлении в учреждения Департамента социальной защиты населения детей, не подлежащих обучению в специальных образовательных учреждениях по состоянию здоровья и интеллекта.
Детям, порой вполне способным к обучению, но по разным причинам отстающим в развитии, а зачастую просто социально и педагогически запущенным, ставиться диагноз «необучаемый ребенок». После этого их помещают в детские дома-интернаты системы социальной защиты города Москвы, где образованием таких детей занимаются формально или не занимаются вовсе.
Судьбой детей этой категории мало кто интересуется, и решение комиссии, по сути, ставит крест на дальнейшей перспективе их развития и образования, и, как следствие, приводит к неспособности жить в обществе и быть ему полезным.
Поставленный диагноз практически сводит на нет устройство таких детей в семью. Лица, желающие усыновить ребенка, взять его в приемную семью или оформить опеку, как правило, не интересуются детьми, помещенными в детские дома-интернаты для умственно отсталых детей.
Специальный корреспондент «Дело №»
Виктор Яковлев